В 2013 году на торгах современного искусства аукционного дома Phillips в Лондоне работа Анатолия Криволапа Конь. Вечер была продана за $186,2 тыс.
Так он установил новый ценовой рекорд для отечественного современного искусства, в третий раз став самым дорогим украинским художником. И держит его до сих пор.
Работы Криволапа можно увидеть в Венском музее истории искусств, японском музее Шинано и доме-музее Пола Маккартни в Ливерпуле. Впрочем, большая часть его картин все же находится в частных коллекциях: некоторые собрания насчитывают до нескольких сотен его работ.
Натюрморт. Художник Анатолий Криволап
С знаменитым художником я встречаюсь в ресторане Baguette Cafe на Андреевском спуске — в соседнем здании у него мастерская. Поэтому в этом заведении у Криволапа есть даже любимый столик — на втором этаже возле огромного панорамного окна с видом на Андреевскую церковь.
— Прежде всего нам нужно взять вино,— не терпящим возражений тоном говорит Криволап и заказывает белое сухое. Я за рулем, поэтому отказываюсь, и художник демонстрирует крайнюю степень разочарования.
Он долго выбирает, что заказать, и просит официантку посоветовать что‑нибудь легкое и диетическое.
— Может, карпаччо или каре ягненка? — предлагает она.
Криволап говорит, что ему хочется чего‑то другого. Официантка предлагает фуа-гра: в этот раз ее совет принимается. Я заказываю теплый салат из рукколы и прошу моего собеседника, считающегося феноменальным колористом, рассказать об эмоциональной палитре цветов, которые он использует в своих работах.
— На украинскую арену я вышел с красными цветами,— вспоминает он.— Потом начал работать с синим, и для меня открылся целый спектр оттенков и чувств, стоящих за ним. Потом я работал со всеми оттенками фиолетового, даже очень темным, почти черным фиолетовым. Было интересно.Читайте также: Искусство – самая перспективная инвестиция, требующая наименьших усилий - Криволап
Один из наименее интересных цветов для Криволапа — зеленый. “Он чересчур мягкий и ограниченный по своему эмоциональному восприятию”,— категоричен художник. Тут же он расправляется и с серым: “Этим цветом я могу передать лишь чувство легкой грусти или чего‑то совсем нейтрального. Цвет, которым я могу выразить лишь два чувства, мне неинтересен”.
Художник Анатолий Криволап
Криволап детально рассказывает о своих ощущениях, связанных с каждым цветом. Для него главное — выстроить цвета в композицию и таким образом передать свои чувства на полотне.
Нам приносят еду, и мы прерываемся на фотосессию. Художник позирует, выполняя просьбы фотографа НВ. Лишь одна из них — улыбнуться — вызывает у него затруднение. “Обычно меня смешит дочка”,— говорит он.
Свой стиль, знаменитый, по меткому выражению искусствоведов, энергией цвета, Криволап нашел не сразу. После окончания Киевского художественного института он, закрывшись в мастерской, на протяжении 15 лет искал себя и экспериментировал. Он не выставлялся, не общался с другими художниками и вел затворнический образ жизни.
Вокруг цвета: Анатолий Криволап среди картин в собственной мастерской
Первым коллекционером, который начал покупать работы Криволапа, был польский знаток антиквариата Ришард Врублевский. Их познакомил общий знакомый в конце 1970‑х, и поляк тут же попросил художника показать свои работы.
Через некоторое время он вновь приехал в Киев — на этот раз уже специально, чтобы купить понравившуюся ему работу. А затем приезжал постоянно, не пропуская ни одной выставки художника.
Криволап говорит, что Врублевский сыграл немалую роль в его жизни. “В нем я видел такую же фанатичную заинтересованность, какой для меня была работа,— объясняет художник.— Это стало важной психологической помощью для меня. Возможно, именно благодаря ему я и вышел из этого достаточно тяжелого периода без критических надрывов.
Техника, поиску которой Криволап посвятил 15 лет и фактически нашел в 1986 году, теперь приносит ему солидные гонорары.
— Как вы почувствовали, что это именно то, что вы искали?
— Я не почувствовал — я просто увидел.
Художник Анатолий Криволап
Первое яркое ощущение успеха он пережил в 1992 году, когда продал небольшую работу за 12 тыс. марок. “Тогда я впервые почувствовал, что моя работа чего‑то стоит”,— говорит Криволап и тут же добавляет, что сейчас не испытывает эмоций, связанных с коммерческим успехом своих работ, называя его позитивным стимулом, не более.
— Каждый раз, когда пишу, я проживаю полный спектр эмоций — от отчаяния до восхищения, снова отчаяние и снова восхищение. Поэтому меня смешат вопросы, не загордился ли я. Когда у тебя поражений больше, чем побед, тебе не до гордости или чувства превосходства.
Художник считает, что ценовой уровень его работ является показателем того, насколько украинское искусство вписано в общеевропейское и мировое. “Когда моя работа продается на уровне известных американских художников, это плюс и Украине, и украинским художникам”.
Я спрашиваю, насколько современное украинское искусство интегрировано в мировое. “Почти никак”,— с сожалением отвечает Криволап. По его мнению, этот процесс только начинается, хотя и имеет позитивную тенденцию.
— А чем можно объяснить рост арт-индустрии на фоне того, что мировая экономика в целом себя не очень хорошо чувствует?
— Все заинтересованы в надежных инвестициях, которые приносят прибыль. А искусство — это самая перспективная инвестиция, которая требует наименьшего количества усилий. Покупая работу, человек через какое‑то время продает ее и, ничего не делая, получает эстетическое удовольствие и прибыль.
Из окна доносится шум машин, проезжающих по брусчатке Андреевского спуска. Мы заказываем эспрессо.
Криволап говорит негромко, на хорошем украинском языке. Он перешел на него после провозглашения независимости Украины. “Все мое окружение было шокировано,— вспоминает он.— Давление было чрезвычайное, но сила противоречия во мне настолько сильна, что чем больше на меня давят, тем я сильнее сопротивляюсь”.
Уже 14 лет он живет в селе Засупоевка недалеко от Яготина. Он не пишет на заказ, не ездит на аукционы, где продаются его работы, и признается, что испытывает облегчение, когда продажей его работ занимается галерея или дилеры.
Встретиться с художником лично новому покупателю непросто: “Только если меня находят по рекомендации человека, которого я знаю. Просто так я с покупателями не встречаюсь. Я не люблю общение”.
Несмотря на такую отстраненность, Криволапу отлично известно о существовании коллекционеров, которые приобрели не просто десятки — сотни его работ.
Впрочем, некоторые из них уже давно перешли в ранг друзей. “Когда человек чувствует мои работы, он чувствует меня, потому что через свои работы я открываюсь таким, какой я есть”,— объясняет Криволап.
Я интересуюсь, легко ли он расстается со своими работами.
— Спокойно. С каждой работой ты переживаешь целый роман — от всплесков недовольства и раздражения до гармонии. Но потом ты переключаешься на другие, и для тебя это словно вчерашний день.
Он вообще не любит вспоминать о прошлом, говорит, что это для него табу. Ему нелегко смотреть на свои старые работы, поэтому он их не хранит, охотно продает, а себе оставил лишь несколько — те, которые он сам считает этапными.
Допивая вино, мой собеседник признается, что совсем не любит путешествовать: “Мне это неинтересно”.
В путешествиях его привлекают только музеи, да и теми он пресытился еще в студенческие годы, когда по два раза в месяц ездил ради музейных экспозиций в Москву. “Я приезжал, смотрел какую-то одну работу и возвращался в Киев”,— рассказывает он.
Стремление ограничить количество впечатлений вообще присуще Криволапу.
— Когда чего‑то становится слишком много, я к этому привыкаю, и отключается система восприятия — я перестаю остро чувствовать. Поэтому дозирование для меня очень важно.
Такой подход у него ко всему — к работе, путешествиям и даже полотнам других украинских художников, которые он коллекционирует со студенческих лет.
В его доме на стенах нет картин — все они аккуратно стоят на полу в его киевской квартире.
Криволап уверен, что если будет видеть их каждый день, то привыкнет и перестанет воспринимать. А так, когда есть настроение, у него с каждой картиной из коллекции — долгожданная встреча.
Рассказывая о своей коллекции, Криволап с сожалением говорит о том, что в ней не хватает работы Татьяны Яблонской.
В свое время знаменитая художница предлагала ему обмен работами, но на тот момент он не мог на это пойти: работа, которую она предлагала ему поменять, была для него этапной, и художник хотел оставить ее себе. “Сейчас я чувствую, что был неправ”,— признается Криволап.
Его теперь называют живым классиком, а он отказывается брать учеников. Говорит, что пробовал преподавать, но быстро понял, что ученики перенимают его манеру, теряя собственный путь. “Не хочу способствовать появлению массы маленьких криволапов, которые пойдут не своей дорогой”,— объясняет художник.
Мы беседуем больше двух часов, и заметно, что Криволап уже устал от вопросов. Он признается, что интервью и общение для него — это тяжкий труд.
Вопреки правилам редакции, он сам оплачивает счет, твердо заявляя, что этот вопрос даже не обсуждается.
Мы выходим из ресторана, и мой собеседник предлагает подняться в его мастерскую.
Просторная 70‑метровая комната с четырехметровой высоты потолком и белыми стенами. На одной из них — пейзаж Криволапа в синих тонах с неожиданно ярким, обжигающим пламенем костра, отражающимся в воде.
Несмотря на солидный формат 2х3 м, картина кажется небольшой. “Здесь, в мастерской на Андреевском, мои работы проходят проверку перед тем, как я их отдаю”,— говорит художник.
Он пишет в двух мастерских: над маленькими форматами работает в Засупоевке, а большие пишет здесь — на Андреевском спуске. И каждую готовую работу перевозит из одной мастерской в другую, чтобы она “выстоялась”.
— Если она меня удовлетворяет, она переезжает в галерею, если нет — я снова с ней работаю,— так просто говорит о своих полотнах самый дорогой художник Украины.
Пять вопросов Анатолию Криволапу
— Главное событие в вашей жизни?
— Рождение — без этого ничего не было бы.
— Любимый город?
— Безусловно, Киев. Попав сюда впервые, я был впечатлен, и это ощущение не пропало до сих пор.
— На чем ездите?
— Mercedes GL.
— Ваш личный месячный прожиточный минимум?
— Наверное, пару тысяч долларов. Хотя если учитывать траты семьи, покупку красок и оплату мастерской, получится гораздо больше.
— Чего вы стремитесь достигнуть?
— Неизвестного.
Решта новин