Центристский «буржуазно-демократический» истеблишмент использует политических представителей этих групп по-своему: националисты своими угрожающими криками должны держать в тонусе электорат условно бело-синих областей, коммунисты же призваны девальвировать идеи социального реформирования, ведь вряд ли кто-то всерьез верит в следование политическим классом этой строке Конституции – «Стаття 1. Україна є суверенна і незалежна, демократична, соціальна, правова держава.»).
При определенных условиях и одни, и вторые могут выйти из-под контроля, но в первом случае – тонковата кишка, во втором сильно болит поясница.
Но на этих крайних скамьях в зале ожидания «Украина» находится все же немногим более десяти процентов тех, кто раз в пять лет условно-бесплатно приобретает билет в избирательную кабинку. Что же остальные?
Переселенцы
Подлинные прагматики стараются поменять этот билет на место в скоростной поезд «Хюндай», который унесет их в сказочные края эмиграции. Печально, но факт – эмиграция считается в Украине мерилом успеха, в особенности успеха мужчин у женщин. Причина этого – неспособность правящего класса сделать одно из двух: создать условия для роста благосостояния, либо генерировать высокие идеалистические цели, ради которых можно было бы (хотя бы временно) смириться со скромным бытом.
Очередь эмигрантов будет продолжать расти, слабо отражаясь в отсталой государственной статистике – ведь многие отнюдь не отказываются от украинского гражданства, чтобы не создавать себе неразрешимых проблем с забюрократизированной системой. Впрочем, этот поезд «Хюндай» взрезает все слои нашего общества, и хотя его вибрации все чаще влияют на явку, не существует ни «эмигрантской партии» (как в случае с политической эмиграцией, что присутствовало в потрясениях «арабской весны»), ни идеологии.
Судьба либералов
Толща же пассажиров, как и везде, где в политической системе присутствует голосование, распадается на либералов и консерваторов. В нашем запущенном случае «постсоветской болезни» значения этих определений запутаны. Часто использую российскую кальку – «прослойка среднего класса тонка», «отпугивает само слово либерал после лихих 90-х». И вовсе нет, у нас 90-е не были, конечно, тучными, но в это время создавалось новое государство, и денег было меньше чем идей. Неосознанно либеральных воззрений – индивидуализм, важность личного преуспеяния, возможность выбора – придерживается немало граждан, прошедших базары и познавших вкус рискованной, но свободы.
Причины этой путаницы – как истеричная некомпетентная демагогия, столь полюбившаяся кукловодам «собачьих боев» на телевидении, так и до сих пор перевариваемое народом осознание того, что те, кто в своем названии пишет «социал-», тоже могут превращаться в консерваторов и реакционеров, как это и произошло всего-то через двенадцать лет после Октябрьской революции (отмена НЭП, победа бюрократов над социальными прогрессистами, эпоха террора). В начале 90-х консерваторами были коммунисты, националисты – либералами. Теперь картинка сдвинулась – консерваторами стали крупные собственники, коммунисты и националисты заняли фланги (при этом доза социализма и консерватизма в них также вколота лошадиная), либералы преимущественно заняли нишу европейцев, разделяя ценности этой испытывающей проблемы, но мощной в своей «мягкой силе» империи.
На то, чтобы представлять интересы либералов – до принявшего несколько странную форму процесса объединения оппозиции – претендовали и Арсений Яценюк («Фронт Змин»), и Сергей Тигипко (в свое время – «Сильная Украина»), и Анатолий Гриценко («Гражданская Позиция»), другие партийные лидеры.
Либерального избирателя в Украине, в виду как нашей истории и культуры (индивидуализм – «моя хата с краю»), так и особенностей реформ Леонида Кучмы (квартиры, приусадебные участки, «единый» налог) вполне достаточно. Последние президентские выборы продемонстрировали – в этой группе не менее четверти граждан (это избиратели Тигипко, Яценюка, сегмент сторонников Ющенко, избиратели Гриценко, Богословской, Костенко, технических кандидатов Пабата и Бродского, а также часть «протывсихов»).
Большинство этих либералов ждет евроинтеграции и снижения (именно в ходе и результата этого процесса) коррупции, сокращения регулирования, настоящей административной и судебной реформ. Ждет не всегда пассивно, но, по моему мнению – зря возлагая надежды на развращенных богатством и вседозволенностью политических лидеров. Ведь преимущественно они из другого сословия – крупных собственников, пытающихся сформировать здесь некую аристократию (разумеется, с причитающимися холопами) на века.
Не могу ничего этакого сказать об Анатолии Гриценко, но он часто производит впечатление незадачливого, а поучающая тональность публичному политику, честно говоря, вообще, ни к чему.
Сергей Тигипко, в свою очередь, скажем откровенно – предпочел теплое место политической борьбе, банально заполнив собою выстроенный «комсомолом упадка» образец успеха: имитирующего, по-горбачевски, прогрессизм хозяйственного бюрократа.
Арсений Яценюк в последнее время вызывает некоторое недоумение – если ему все-таки удастся оседлать партийно-административную машину «Батьківщини», он резко уйдет от либерализма вправо. Не стоит забывать, что немалая часть избирателей в 2010 году отдали свои голоса ему, Тигипко, Гриценко, Ющенко, никому (а впоследствии, во втором туре, Виктору Януковичу) из отвращения перед популистской риторикой (и лишь некоторыми делами, Тимошенко все же далеко не «левачка»!) Юлии Владимировны, а также из насмешки над насквозь фальшивым образом атаманши «сичевых стрельцов».
Тем не менее, преимущественно те, кто мог бы составить агрессивное либеральное движение – пятятся к границе, чувствуя, что застой надолго, без внешних сил, как принято в Украине, заболачивание не остановить…
Популисты и конформисты
В «Батьківщине» же, говоря прямо, много явных национал-социалистов (или социал-националистов, как будет угодно), пусть часто и несознательных, поверхностных.
Украинская сокращенная версия национал-социализма такая: расходы бюджета должен контролировать Союз писателей, каковой и состоит из лучших людей, патриотов и рыцарей духа. Союз ФП и «Батьківщини» – предприимчивых оптимистов-оппортунистов с мазохистами национал-популистской раскраски – противоестественен (все равно, что немецких свободных демократов Вестервелле с «Левыми» Биске). И победить он может лишь в случае крайнего остервенения общества против власти.
На кого же власть продолжает опираться? Чего ждут ее сторонники? Когда-то ПР была акцентировано «внешнеполитической» и крупнопромышленной силой, ее легенда была такой: восточная интеграция против западной, двуязычие против «одномовності», экономический рост индустрии против финансовой безответственности банкиров. Эх, были времена! Но ПР менялась.
Ныне это политическая сила крупной буржуазии и государственных чиновников, в самых разных сферах и самого разного происхождения. В ранг главной ценности возведено мнение вышестоящего, но и сигналы сверху проходят словно сквозь кашу – ведь решение задач редко обеспечивается ресурсами.
Правда, наши политики-либералы тоже этим недугом грешат – отсюда, из тоталитарного комплекса неполноценности – чинопочитание, боязнь принимать решения, неспособность утверждать свои ценности на собственном примере. От их поверхностности и неверия и происходит зависимость от мира «золотого миллиарда», потому что он реален, а то, что вокруг – иллюзия. Там центр, а здесь – периферия. Поэтому надо поступать так, как и все прочие. Но говорить при этом красиво, звучно и смело.
Все это черты консерватизма в контексте страны, находящейся в третьем мире и столетие назад. Иными словами, мы живем в архаичном обществе, которое лишь технологиями, да и то – импортными - отличается от мира Изауры и Леонсио (не зря же столько лет нас пичкали этими сериалами). Массивы становятся фавеллами, перед состоящими из палаццо новыми пригородами опускаются шлагбаумы.
Это, увы, не тот консерватизм, который ставит в центр мироздания семью, окружает ее моралью, любит землю и уважает бережливость. Это консерватизм пугливый («как бы чего не вышло»), защищающийся от внешнего мира («конкуренция – это плохо»), без мечты и без будущего («пусть все будет, как есть»).
Консервация
Но разочарование общества в подобной политике оставляет за властью лишь один шанс на выживание в следующем политическом цикле – в качестве выбора меньшего зла на фоне откровенных неврастеников, как прямо и открыто добивающихся власти, так и раскручиваемых в качестве одиозных «страшилок». Сознательно, несознательно или вынужденно – многие нынешние оппозиционеры устремились на сцену именно в качестве подобных неврастеников. К сожалению.
Последние побоища и наперсточные игры в парламенте демонстрируют воочию – национал-популисты и консерваторы (с растекшимися между ними либералами) продолжают использовать культурно-языковой раскол, кровоточащий с конца 2004 года, как в качестве прикрытия своей социальной и идеологической природы, так и в качестве мобилизатора для своих электоральных «вотчин».
Сам же вопрос политический класс решать не намерен.
Не говоря уже о том, чтобы двинуть страну вперед и смягчить, таким образом (хотя бы!) боль от травм и отравлений, нанесенных обществу падением, смертью и разложением украинской национал-популистской идеи.
Добровольно отойти в сторону эта, скажем честно, довольно убогая интеллектуально и культурно, «новая аристократия», эти новые Леонсио - тоже не способна. А вдруг отберут имущество?
Между тем, Украина продолжает дрейфовать на рубеже первой сотни стран, отставая в развитии, и общественное большинство ждет, вместо того, чтобы жить. Но ждет все более мрачно. Ведь «царские села» на окраинах наших городов, охраняемые бывшими правоохранителями и их бывшими социальными противниками из уголовного мира – это воплощенная мечта героев латиноамериканских сериалов.
Наш политический класс не будет естественно обновляться, он уже отмирает, поскольку его мечты сбылись. Он будет сыто хохотать в своих домах, даже если в Украину вторгнется чья-нибудь армия – «куда, куда стремитесь вы, безумцы». Чужеземная армия этому слою ближе своих менее удачливых соплеменников, поскольку не может упрекнуть его с моральных позиций. Ведь и те, и другие – захватчики.
Страны, в которых мы когда-то покупали эти сериалы, Бразилия, Мексика и даже Колумбия – давно ушли вперед, а мы остались в их старых фильмах. И на этой нашей станции, окруженной горсткой чахлых плантаций, в чьем тихом зале ожидания оказалась на чемоданах целая страна – все реже останавливаются поезда…
Максим Михайленко
Решта новин