История, происшедшая с народным депутатом Василием Харой, может стать весьма неприятным прецедентом для приведшей Януковича к власти «команды профессионалов».
И ведь не то, чтобы руководитель Федерации профсоюзов Украины первым из «регионалов» попал под раздачу. Год назад в числе опальных изгнанников в ПР оказался Василий Киселев (для которого, впрочем, в итоге все обошлось), а сейчас «под ударом» (по ряду объективных причин) оказался Владимир Ландик. Но случай с Харой – особый: на «разборки» с профсоюзным боссом (и, по совместительству, ветераном «старой гвардии» ПР) бросили генпрокурора Пшонку с его камарильей.
И пока коллеги по фракции шепотом (чтоб не услышал кто) выражают ему свою поддержку, сам Хара в интервью яростно убеждал «Обком» в своей невиновности. И раз за разом повторял терзающий его вопрос: что такого наговорили о шефе ФПУ президенту Януковичу, что тот упорно отказывается его принять?
- Не кажется ли вам, Василий Георгиевич, что снаряды взрываются все ближе? И хотя вы все еще глава Федерации профсоюзов Украины и народный депутат «правящей фракции», положение у вас незавидное. В 37-м году ведь многих репрессированных тоже арестовывали не сразу: сперва пошагово понижали в должности, затем вокруг них возникала зона отчужденности. Нет ли у вас и вашей семьи схожего ощущения?
- Вы знаете, относительно моей семьи и того, что происходит в целом в стране, - это действительно пахнет 37-м годом. И не только я, но и многие говорят: этот автозак мотается по улицам Киева и других городов всегда переполненный. То, что происходит, никак не укладывается в понятие «строительство гражданского общества». Это механизм запугивания. Я не знаю, для чего это делается, особенно перед выборами, ведь это вызывает обратную реакцию. Но хочу вам сказать, что даже мне иногда становится просто страшно. И за свою семью, и за Федерацию, и за судьбу страны.
- Вы же всегда были человеком спокойным и опытным. Не слишком ли быстро вы перешли от сдержанных оценок лояльного партийца к почти оппозиционной риторике?
- Я думаю, здесь ничего странного нет, я никогда не говорю, что плохое – это хорошее. И никогда ничего не приукрашиваю. Моя позиция как оппозиционера такова: я возглавляю Федерацию профсоюзов Украины, являюсь председателем парламентского комитета по вопросам социальной политики и труда. При том, что я человек дисциплинированный (в том числе и в партийном смысле), я еще и несу ответственность за ту работу, которую делаю. Ну, как вы себе представляете, чтобы я, будучи председателем Федерации и главой комитета, выполнял бы холуйские функции?
- А что конкретно вы считаете холуйскими функциями?
- А это – хвалить, облизывать, подпевать. Вот, правительство говорит, что они сегодня уже чуть ли не сделали людей счастливыми, потому что зарплата повысилась на 16%. Да у нас совсем недавно были времена, когда зарплата повышалась на 25-30%, и мы так об этом не шумели!
Моя оппозиционность к Кабинету Министров имеет место быть только из-за того, что я стою на ценностях Программы Президента. Об этой программе уже никто не помнит, никто не пытается ее воплощать в жизнь. И я критикую Кабинет Министров за бюджет, которым не предусмотрена реализация этой программы; за законопроекты, которые не реализуют идею Президента о «покращенні життя вже сьогодні», а все делают наоборот…
- Но вы же прекрасно понимаете, что Николая Яновича назначил Президент; что все министры утверждаются Президентом. И если Президент не увольняет Николая Яновича за обилие ошибок, допущенных при реализации его, Президента, программы, - то кому надо предъявлять претензии?
- Ну, я имел в виду другое: что если предъявлять мне претензии, то только в том плане, что я слишком рьяно защищаю программу Президента. Другого ж нет! Вот, если б сказали, что я ничего не приемлю, против всего выступаю и ничего не предлагаю…
- А вам не кажется странным (если не сказать «нелепым»), что руководитель Федерации профсоюзов – организации, исторически обязанной оппонировать власти – является видным функционером партии власти и входит в парламентскую фракцию этой партии?
- Вы знаете, странного тут совершенно ничего нет. Я львиную долю своей жизни, свыше 30 лет, отдал профсоюзной работе. Профсоюзы являются естественным оппонентом как по отношению к собственнику-работодателю, так и к власти. Но у профсоюзов есть три уровня взаимоотношений с работодателем и властью. Первый – и наиболее желательный – это социальный диалог, когда за круглым столом, имея доказательную базу, сторонами принимается взвешенное решение. Это всегда компромисс, потому что задачи у собственника и профсоюза всегда диаметрально противоположны.
Если же власть не способна вести социальный диалог и не выполняет, скажем, генеральных соглашений, - то после определенной работы с нею мы вынуждены перейти на другой, менее желательный, уровень. Это конструктивная оппозиция. Мы продолжаем вести переговоры, круглые столы и т.п. – но при этом за счет своих активных действий (пикетированием и пр.) побуждаем собственника выполнять взятые им на себя обязательства.
Если же и после этого власть и собственник попирают Закон, Конституцию и договоренности, то профсоюзы вынуждены перейти на третий, ни для кого не желательный, уровень: жесткая оппозиция. Прекращаются всякие переговорные процессы, всякие отношения; открывается трудовой конфликт с различными формами протеста. Вплоть до забастовок…
Такова логика! И я, или кто-то другой, должен исповедовать эти принципы. Потому что если только холуйствовать перед властью и работодателем, то для них самих это будет плохо! Потому что будет накапливаться социальное недовольство и закладываться предпосылки к социальному взрыву.
- Интересно получается: в украинском треугольнике этого социального диалога все три грани (власть, работодатель, профсоюзы) возглавляют представители Партии регионов…
- Да, и при умелом управлении можно было бы достичь колоссальных успехов!
- Но ведь всем известно, что Партия регионов – это не партия защиты рабочих и крестьян. Это – партия капиталистов.
- Совершенно правильно!
- Так разве у рядовых членов профсоюзов не может возникнуть вопрос: если Хара сидит на двух стульях, как же он может отстаивать наши интересы?
- Я хочу сказать, что те подозрения, которые вы высказали, - ко мне применены быть не могут. Вот, пусть приведут хоть один пример того, чтобы я, будучи председателем Федерации профсоюзов, сделал в угоду власти или партии нечто непотребное. Я, поддерживая программу Президента, никогда с партийным флагом не бегал, партийных лозунгов не выкрикивал. Я всегда действовал только в сфере профсоюзных интересов. А вот то, что вы говорите – «партия богатых» и пр. – я с этим согласен. Хотя не думаю, что собственники или члены правительства на Западе беднее живут. Но почему зарплаты, выдаваемые тамошними капиталистами, - 4 тыс. евро, а у нас – 230?
- Вернемся к вашей войне с Генпрокуратурой. Вы все еще настаиваете на том, что за время вашего руководства Федерацией не продали (и не отдали в долгосрочную аренду) ни одной здравницы?
- Ни единого санатория, ни одной гостиницы, ни единого комплекса за период моего председательства не про-да-но. Поэтому когда они говорят «руководство Федерации», то не называют фамилии. А нужно бы назвать фамилии моих предшественников. Потому что при мне этого не было!
Хочу другое сказать: да, два года назад мы принимали решение о реализации отдельных объектов. И мы искали покупателей – размещали в газетах фото, объявления. Но, к сожалению, эти санатории и комплексы такие, что за два года их так и не удалось реализовать. Повторяю: на сегодняшний день ни единого санатория или комплекса мы так и не продали.
- Имена-то как раз назывались. Вот, передо мной лежит текст высказывания замгенпрокурора Виктора Занфирова, где черным по белому написано: Хара был лично заинтересован в приватизации профсоюзного имущества. И дальше – обилие цифр и лексики по коррупционно-профсоюзной тематике: 36 уголовных дел, обилие судебных исков, возврат незаконно отчужденного имущества на 117 млн гривень… И вот если рядовой гражданин послушает этого солидного человека в форме и то, как он сыпет цифрами, - то гражданин скажет: нет дыма без огня! Стало быть, в чем-то Хара виноват! К тому же тут и дочь его замешана…
- Вся эта война со стороны Генпрокуратуры – война неправедная. Никакого отношения к собственности профсоюзов государство не имеет! Никакого! И у нас есть эта правовая база. А у ГПУ кроме мантр о том, что это «государственное», - ничего нет! Ни единого документа, ни единого подтверждения слов этих бесстыжих людей!
- А как же иски в судах?
- Да, этих исков очень много, но что это за иски? Вот, подали иск по санаторию «Ай-Петри». И о чем в этом иске говорится? «Признать незаконным выдачу документов на право собственности». Почему они принимают такое решение? Потому что в Херсоне дали 2 года условно человеку, который 10 лет назад выдал по гостинице в Новой Каховке документ. Причем он ничего не нарушил, все сделал по закону! Но той стороне нарушения и не нужны; если прокурор сказал, что это преступление против государства – все, какой там суд?! Они давят на судей, чтобы те приняли незаконные решения! И это цифры надуманные, преступные цифры - исходя из посыла, что никакого отношения ни ГПУ, ни государство не имеют к этой собственности! Мы вправе ею распоряжаться! Но еще раз говорю: ни единого санатория и гостиницы при мне не было продано! В том числе не продан моей дочери санаторий «Святые горы»! И проверить это проще простого – позвонить в санаторий и спросить: чья это собственность? Кто у вас там хозяйка, Калюк Элина Васильевна или донецкий областной совет профсоюзов?
- Что вы, кстати, думаете о вовлечении вашей дочери в эти разборки?
- Значит, на той стороне – не мужчины. Я уже говорил на эту тему: нет у них ни чести, ни достоинства, ни совести.
- У кого это: «у них»? Василий Георгиевич, одной из проблем этого государства является нежелание называть имена в конфликтных ситуациях. Получается замкнутый круг. Вот, вы можете сейчас сказать, кто заказал вас Генпрокуратуре? Наивно ведь думать, что это Пшонка заварил такую кашу…
- Если бы я знал, я бы вам эти имена назвал.
- Ой ли, Василий Георгиевич, с вашими связями, опытом, а главное, желанием разобраться – как-то не верится, что вы до сих пор не в курсе.
- Слухи ходят всякие. Причем они разные, и как я могу назвать фамилию человека, если у меня нет 100% доказательств того, что именно от него это пошло?
- Хорошо, не называя фамилии, вы можете сказать так, чтобы всем было понятно?
- Ну, как, не называя фамилии, назвать? Тогда можно заподозрить кого угодно! И опять-таки, если б я точно знал… То, что это не Президент – это точно. Но то, что эти люди очень близки к Президенту и пользуются этим именем – это так. Потому что нижний уровень не повлиял бы на Пшонку.
Поймите, я не могу вам сказать, и не потому, что боюсь. Просто нет ясности: тот говорит на одну группу, тот – на другую, еще один – на третью. И все говорят: информация правдивая. Но уверенности у меня нет. Знать это может только Пшонка.
- С Пшонкой вы по этому поводу встречались?
- Нет, у меня в самом начале была попытка встречи в самом начале, месяца три назад. Я ему сказал: «Виктор Павлович, вы же знаете об этом конфликте…» Он: «Так это не конфликт, а надзор за выполнением закона». Я говорю: «Ну, я же свой, могли бы вроде пригласить, сказать: «Василий, такой-сякой, что ж ты делаешь, давай разберемся!»». Он: «Ну, я сегодня не могу, давайте завтра созвонимся».
Я пытался дозвониться до него и завтра, и послезавтра – но на третий день понял, что ему эта встреча не нужна. И он начал действовать по полной программе.
- Хорошо, встретиться с Пшонкой у вас не получилось. Остается тогда последний шаг – отправиться к человеку, имеющему сейчас всю полноту власти в стране. К тому же с ним вы знакомы еще с донецких времен. Так что, выходили вы на Виктора Федоровича?
- Я пытался на него выходить еще начиная с июля. У меня был подготовлен пакет предложений и замечаний по некоторым действиям госструктур, в том числе Администрации Президента. И понятно, что, как и раньше, с просьбой о встрече я обращался через руководителя АП (Сергея Левочкина – «Обком»). Но, к сожалению, ни положительных, ни отрицательных ответов я оттуда не получил.
- И сколько раз вы обращались за просьбой о встрече?
- Раз шесть. Потом я обратился письменно как народный депутат: прошу меня принять. Пытался передать эту просьбу и через людей, которые вхожи в кабинет к Президенту по служебным делам. И только единожды (после первого моего письма) был звонок из приемной Президента. Мне сказали: ваш вопрос рассматривается, в ближайшее время мы определим дату и время. Я через три дня звоню, спрашиваю, мне говорят: обратитесь к Ладному (руководитель Главного управления государственного протокола и церемониала Администрации Президента – «Обком»), он регулирует этот процесс. Я ему позвонил и сказал: «Юрий Анатольевич, если у Виктора Федоровича нет желания встретиться – так мне и скажите, чтобы я уже знал, что он обижен». Он: «Да нет, нет, Василий Георгиевич!» Ну, и по сей день этот вопрос не решен.
Обратился я с письмом и как председатель Федерации: мол, поскольку противостояние уже дошло до критической точки, нужна встреча. Тоже тишина.
- Но Президент, кажется, один раз вам все-таки звонил?
- Да, 11 сентября Президент поздравил меня с Днем рождения, пожелал всего хорошего. Я ему сказал, что есть очень острая необходимость повстречаться. Он говорит: «Да, мне тоже нужно, тем более, что у меня к вам есть вопросы». Я говорю: «Ну, любой вопрос можно выяснить только при личной встрече». «Хорошо, я дам поручение либо Ладному, либо Левочкину, и в ближайшее время будет такая встреча».
Но, к сожалению, и после этого никакой встречи нет, а наоборот: действия Генпрокуратуры еще усилились. (С «металлом» в голосе) Я так понимаю, это дело рук тех людей, которые несут негативную информацию в уши Президента. Мне даже интересно: что же такого они обо мне рассказали, что Президент не хочет со мной встречаться? Есть люди, которые очень не заинтересованы в том, чтобы у меня состоялась встреча. Потому что я все проанализировал и не смог себя упрекнуть ни в чем таком, из-за чего бы я словом и делом подвел Президента. И что ему такого обо мне сказали, что он даже не хочет мне прямо сказать: «Василий, ты – подлец, негодяй, ты меня подвел!». Это же очень просто делается: человек приглашается, и ему задают любой вопрос! Тем более, что я в телефонном разговоре сказал: «Виктор Федорович, вы же меня знаете, я буду говорить только правду!». Он говорит: «Да, я это знаю».
- Но вы сами говорите о руководстве Генпрокуратуры: подонки, негодяи… А Виктор Пшонка все-таки Президенту – кум, как же вы рассчитываете на то, что Виктор Федорович примет вашу сторону?
- Ну, то их личные отношения: кум, сват, брат… Я Пшонку оцениваю с точки зрения главы организации, в которую входит 8 миллионов членов профсоюзов. Вы знаете, конечно, мне больно и обидно за мою семью, за организацию, за дочь, которую они топчут. Но я неоднократно говорил, что такие действия Пшонки и других деятелей вызывают не просто сопротивление людей, а ненависть к власти! А власть ассоциируется с Президентом, и вольно-невольно вся эта ненависть проецируется на него.
- А вам не кажется, что вы исходите из классической модели «добрый царь, которого обманывают злые бояре»? Это ведь старый удобный способ отведения удара.
- Ну, я где-то с этим согласен, и никто полностью не снимает вины с Президента. Он руководитель страны и несет ответственность за все, что происходит. (Как и я несу ответственность за все, что происходит в Федерации). Но вы правильно сказали, это классический вариант. И он действует и в отношении Президента. Его сегодня ограничивают, и у нас есть депутаты, которые годами не могут попасть к Президенту. Хотя официально просятся, пытаются. Но вы знаете, кто управляет этим процессом, - Левочкин и компания. Так вот, они ограничили Виктора Федоровича в информации. Да, он тоже виноват, что его ограничили. Скажем, разбомбили Совет национальной безопасности и обороны, а ведь это же источник независимой информации! Та же СБУ должна быть отдельным источником информации, но ею не является! Вот и получается, что остается, по сути, единственный источник…
- В нашей стране для того, чтобы «решать вопросы» через топ-руководителей, нужна «крыша», человек, в команду которого ты входишь и который готов будет тебя «прикрыть». Не является ли для вас таким человеком Андрей Клюев? Известно ведь, что тот же Левочкин ведет с Клюевым долгую, многослойную борьбу за влияние.
- К сожалению, нет. Мало того, я обращался и к руководителю фракции (Александру Ефремову – «Обком»), и мне было обещано, что вместе с Клюевым они пойдут к Президенту, попытаются выяснить, почему это происходит, и устроить мне встречу. Это было недели 2-3 назад. Но, к сожалению, так случилось, что на сегодняшний день этого не произошло. И потом, я нигде ни разу не ощутил, чтобы Андрей Петрович где-то занял позицию по… объективной защите. Чтобы там, где я виноват, - дать мне по физиономии. Но если виноват другой человек – тогда защитите меня!
К сожалению, так получилось, что на сегодня нет влиятельного высокопоставленного лица, которое вхоже к Президенту и могло бы сказать: «Ну, он уже столько лет с вами, ну, пригласите и обвините его в чем-то, пусть он попытается оправдаться!».
К сожалению, даже такого не происходит, что даже странно для меня. Я же знал Виктора Федоровича совсем другим! В Донецке или будучи премьером это был человек, по-другому смотревший на это дело! Очень принципиальный и открытый, мы могли друг другу… ну, раньше, в Донецке, мы вообще были на «ты» - по его предложению. Я человек, всегда соблюдающий субординацию, но мы были на «ты» и могли сказать правду, нравится она или не нравится. А сегодня Виктор Федорович – другой.
- И что же тогда получается: если маховик Генпрокуратуры работает на полную мощность, а серьезной «крыши» у вас нет; если в своих высказываниях вы дошли до резкой риторики – то логично предположить, что займутся вами всерьез. О том, как работают суды в смычке с Генпрокуратурой, мы этим летом все увидели. Если ваша встреча с Януковичем не состоится, а Генпрокуратура обратится в парламент с просьбой снять с вас неприкосновенность – как думаете, сколько человек из фракции Партии регионов вас поддержат?
- (Смеется, затем долго думает) Трудно сказать. Я вам хочу сказать, что процентов 80 нашей фракции - на моей стороне; мало того, подходят и, оглядываясь, желают всего-всего, после чего расходятся. То есть прямо они свою точку зрения высказать не могут, и я их за это не осуждаю. И у меня есть надежда, что если такой вопрос внесут, то бОльшая часть нашей фракции за это не проголосует. Но ведь могут быть еще и другие мотивы.
- Какие?
- Есть люди, которые подходили, сочувствовали и говорили: Василий Георгиевич, имей в виду, что это происходит не только с тобой. Назвали цифру: вроде бы есть уже 20 нардепов из нашей фракции, у которых отбирают бизнес.
Так вот, я думаю, что как минимум эти 20 человек не проголосуют, потому что они могут спроецировать мою ситуацию и на себя. Поэтому – маловероятно, хотя теоретически и этого нельзя исключать.
И говоря о тональности вашего вопроса. Вот скажите, что мне нужно было сделать в самом начале этого эпизода? Даже понимая опасность, грозящую мне и моей семье – что, выполнить их волю, сбежать отсюда, и пускай они все заберут? Это правильно было бы?
- А как насчет того, чтобы выйти из Партии регионов?
- …И потом, где гарантия того, что даже если бы я ушел, они оставили бы меня и мою семью в покое?! А относительно того, что вы говорите, - да, этот вариант не исключен. Есть же пределы! Если и металл имеет усталость, то человек – тем более. И не исключена вероятность того, что если меня доведут до такого состояния, что мне вообще невыносимо и стыдно будет находиться в этой политической силе, меня ничто не удержит от того, чтобы сделать заявление и уйти оттуда.
Но я все-таки еще тешу себя надеждой на то, что разум победит, мы повстречаемся, выясним отношения, и все станет на свои места.
- Василий Георгиевич, но даже если вы встречаетесь с Президентом, решаете все вопросы, и возникший конфликт счастливым образом ликвидируется, то для вас ситуация может и меняется, а для страны эта история ничего не меняет. Наоборот, лишний раз доказывает: все здесь решается мановением руки одного человека.
- Я не об этом – чтобы защитить свою семью и т.п. Я о том, во имя чего восстал! За мною – люди, которые пользуются этой собственностью и у которых хотят забрать их законное право восстановить здоровье. Вот о чем я.
- Это лишь покажет, что все решает один человек, а сама система – не функционирует! И пока он молчит, Генпрокуратура может кошмарить людей. А изменить все может только Царь…
- Это уже вопрос другого уровня, и теоретически я с этим согласен. Если мы встречаемся и закрываем эту тему (а она должна быть закрыта, потому что… ну, нечего ему мне предъявить!), тогда у меня есть другая тема для разговора. Вон там с июля лежит папочка, в которой собраны другие вещи, в том числе те, о которых вы говорите.
В конце прошлого года я имел с ним разговор. Я сказал ему дословно следующее: «Виктор Федорович, я искренне верю, что вашу программу можно реализовать. Но с тем окружением, которое вокруг вас, это невозможно будет сделать». И он мне сказал: «Василий, в ближайшее время будут изменения». И после паузы добавил: «Большие изменения».
И вот, исходя из этих его фраз, я был убежден, что он понимает, что не все идет, так, как он хотел бы. И что он готов к принятию таких решений, которые позволили бы ему реализовать задуманное. Конечно, все программы, которые обещают на выборах, реализовать невозможно. Но максимально приблизиться к реализации программ – можно. И мы давали предложения от Федерации. Там их была пачка – и никакой реакции! У меня создается впечатление, что есть люди, которые не заинтересованы в том, чтобы у него получилось что-то! И наши предложения были качественными, в том числе по санаторной системе (достает папку и показывает документ). Вот, мы предложили Президенту воссоздать государственную санаторно-курортную систему. В стране – эпидемия туберкулеза, СПИДа и пр. И мы готовы рассмотреть вопрос о том, чтобы вывести больных людей, которые сейчас болтаются и заражают здоровых. Так вот, мы готовы выделить собственность; государство выделяет деньги – и мы лечим людей.
Что делает Президент? Читаю: Азарову – «прошу спільно з Федерацією профспілок України всебічно опрацювати можливі шляхи реалізації внесених ініціатив. Про результати проінформуйте».
- И что дальше?
- Дальше Азаров дает Мытныку и компании свои предложения. И как контролировалось выполнение поручения президента? 4 месяца молчали – и потом получаем от этого недолугого министра ответ, что сначала надо разобраться, чья это собственность, а потом решать вопросы!
Я возвращаю вас к резолюции Президента. Какую задачу он поставил – и какой ответ эти шнурки из бывшего министерства подготовили?!
- Вам не кажется, что если у вас не будет, как последней соломинки, этой встречи с Виктором Федоровичем, то вы обречены?
- Я не думаю, что обречен, есть и другие механизмы… Ну, за исключением, конечно, физического устранения.
- Вы это серьезно?
- Да, компетентные люди мне сказали: «Василий, нужно бы тебе завести охрану, потому что рассматривается уже и такой вопрос».
- А компетентные люди сказали вам, от кого исходит такая «инициатива»? От заказчиков давления на вас?
- Да.
- И вы уже приняли какие-то меры?
- Ну, знаете, от хулиганов можно защититься. А от тех, кто имеет свои компании в этом направлении…
- Однако на диалог с Президентом вы все-таки рассчитываете. И что бы вы сказали ему при встрече?
- Я сегодня переживаю не только за себя и семью, но и за него. Вот как бы странно вам ни показалось… У него есть шанс. Я вообще рассуждаю так: Бог возвысил его, дал такую возможность. Но Бог дал и поручение возвысить страну! И у него есть такая возможность! И я по-прежнему убежден, что на небосклоне сегодня должен быть только он один. Но то, что делается сегодня, - это движение в противоположную сторону. Не может быть такая судебная система! И ему это не нужно, потому что сегодня он, а завтра – другой, и то же самое будет против него! И даже ради инстинкта самосохранения он должен подумать о том, чтобы создать такую систему, которая бы прославила его на все века. Он может войти в историю еще хуже, чем Ющенко. Зачем?! Но он может также войти в историю лучше, чем все предыдущие президенты. Есть такой шанс, и он еще не потерян. Так вот задача минимум – закрыть этот неприличный конфликт (в том числе и на международной арене), осмотреться и сказать: «Ребята, не туда идем и не то делаем». Надо перестроиться, провести рекогносцировку, поменять кадры – максимально возможно! – чтобы появились новые лица, патриоты правительства и страны. И те, кто поддерживает его идеологию не за деньги, не за собственность и т.п., а просто потому что верят в это, и хотят, чтобы все было хорошо.
Я, возможно, идеалист, но я хотел бы, чтоб так было, и готов принимать в этом участие.
- И сколько процентов, по-вашему, должна составить такая ротация? Возьмем для примера Администрацию Президента, Кабинет Министров и фракцию Партии регионов в Верховной Раде.
- Относительно Администрации Президента и особенно Кабмина – минимум 80, максимум – 90 процентов. Относительно Верховной Рады – ну, я бы сказал, процентов 60. И непременно с изменением отношения к Верховной Раде. Ведь сегодня мы все – пианисты. А ведь я уже 13-й год в парламенте, и помню, что еще совсем недавно туда было интересно ходить, мы что-то доказывали друг другу. А сегодня так: Кабинет Министров имеет мнение, он его докладывает – и…
- …И Чечетов машет рукой?
- Да. Это непозволительно, унизительно, и это неправильно для того же Кабинета Министров! Потому что мы все валим на Николая Яновича – и правильно делаем, потому что он руководитель. Но ведь не Николай Янович готовит социальные документы, а Министерство… я бы его назвал антисоциальным министерством в нашей стране! Не может же он все документы вычитывать, к нему же должен кто-то прийти и перечить мнению премьера! Доказывать свою точку зрения!
- Вы имеете в виду Тигипко?
- И Тигипко тоже, но прежде всего – Надрагу, который, став министром, развалил министерство, понабирал туда всякий непотріб, там нормальных - только Дроздова (первый заместитель министра – «Обком») и, может, еще пара человек, которые соображают, что такое социальная политика. Он – главное отрицательное звено! А Тигипко – он символ и не управляет министерством; он занимается большими делами.
Поэтому там полный завал. И если там готовится целая пачка ерунды, то Николай Янович как человек не виноват – он не может все сам прочитать и за всем проследить. Но как руководитель он все равно несет ответственность. А потому все упирается в кадры…
Евгений КУЗЬМЕНКО
Решта новин